У «Зеленого спасения» давние связи с Гринпис России. В начале 90-х мы заглядывали к ним на Каляевскую, потом на Большую Башиловку и всегда уезжали с грудой литературы, листовок, журналов, фильмов, чтобы рассказать о деятельности этой всемирно известной организации. Сами приезжали не с пустыми руками, привозили свои Вестники, буклеты, фильмы, чтобы поделиться новостями о казахстанских зеленых. У нас много общего, есть чему поучиться друг у друга.
Предлагаем вниманию читателя беседу сотрудника «ЗС» Надежды Берковой с руководителем фото-, видеоотдела, пресс-секретарем Гринпис России Евгением Усовым.
Н.Б. Как давно Вы работаете в Гринпис?
Н.Б. В коллекции «Зеленого спасения» есть кассеты VHS с видеоклипами на английском, подаренные Гринпис России еще в середине 90-х. Когда в вашем отделении появилось направление, связанное с видеосъемкой, созданием экологических фильмов?
Е.У. Поначалу мы пользовались видеосюжетами, которые делались в других странах, в «штаб-квартире» Гринпис, но понятно, что такой «видеоохват» российских проблем не мог быть полным, необходимо подробным, оперативным. Примерно с 1997 года мы начали пытаться делать что-то сами. Помню: очень радовались, купив первую видеокамеру, по сути бытовую Hi8, которая послужила нам очень и очень хорошо в самых разных регионах страны. Тогда мы еще не думали о видеостудии: снимали для журналистов.
Первые мысли о том, что мы можем производить что-то самостоятельно, возникли к 2000 году. Тогда у нас появилась «двойка» бетакамов, переданных в дар коллегами. Это была наша первая студия. А первый продукт, не могу уж со всей определенностью назвать его фильмом, был видовой сюжет о Байкале. Он неплохо «поработал» в байкальском регионе с помощью сотрудников отделов просвещения тамошних заповедников и национальных парков.
Н.Б. Очевидно, что студия Гринпис России создавалась в пропагандистских целях…
Е.У. Нет, не пропагандистских, а информационных и просветительских. Пропагандой в чистом ее виде мы не занимались и не занимаемся.
Н.Б. Возможно, мобильная группа операторов следит за событиями и оперативно реагирует на них?
Е.У. В первую очередь, конечно, мы должны оперативно реагировать на то, что происходит. Чтобы помогать нашим проектам: лагеря, акции, исследования… Поступает много обращений от тележурналистов, которым нужно видео на ту или иную тему. Ведь у нас за эти годы создана богатейшая видеотека по самым разным проблемам и регионам. Появляются и кинематографисты – им тоже бывает нужно наше видео. Нередко бывают оперативные выезды на аварии, инциденты… Вот только что выезжали на сомнительную вырубку леса на территории Москвы – более 12 га прекрасного леса попало под строительство «скита».
Н.Б. Репортажная съемка фиксирует проводимые Гринпис акции. По-видимому, Вы создаете фильмы параллельно с природоохранными мероприятиями…
Е.У. Да, приходится совмещать, и это создает большие трудности, так как работа репортера и кинодокументалиста в глубоком понимании этого термина весьма разнится. Хотя часто одно другое дополняет, хотя бы так – многие вещи, которые снимаешь на мероприятиях, потом органично ложатся в фильм.
Н.Б. Ваши фильмы, как необходимая часть общей практической работы – кампаний: лесной, антиядерной, токсической, морской, нефтяной, Байкальской, проекта по климату, подготовки номинаций особо ценных природных территорий в Список всемирного природного наследия ЮНЕСКО…
Е.У. Да, вот как раз тут можно вернуться к тому, что мы не занимаемся пропагандой в ее принятом смысле. Хотя кто-то, наверное, скажет, что тут просто вопрос терминов. Может быть. Однако я не хотел бы называться пропагандистом, так как главная наша задача информировать и просвещать. Репортажи, сюжеты – это как раз по большей части информирование. Мы не заставляем зрителя принять нашу точку зрения, а просто показываем происходящее или объясняем свою точку зрения на то или иное событие. В фильмах для нас главное – просветить, рассказать по возможности подробнее о широколиственных лесах, о химическом или радиоактивном заражении, о «лесниках»-школьниках и т.д.
Если говорить о значимости этих разных жанров: у репортажа свои особенности и задачи, а у фильма, клипа свои. Главное уметь использовать то, что нужно там, где это нужно, где это принесет большую пользу.
Есть у нас цикл по территориям всемирного природного наследия. Казалось бы, при чем тут Гринпис! Но это тоже важная задача – показать, что Россия не только свалки и вырубки, но и уникальная природа, которая достойна восхищения и преклонения.
Н.Б. Полагаю, Гринпис России – авангард природоохранных отрядов. И оператор у вас, как боец на войне – на переднем крае.
Е.У. Не хотелось бы говорить про авангард, пусть об этом судят другие, если это действительно кому-то нужно. А то, что у нас оператор как «боец», это да! Бывают очень острые ситуации. Падения в холодную воду, вывихи и синяки, аресты… всякое бывает. До сих пор помню, как в декабре нашу лодку поливали с борта судна с радиоактивными отходами и я вместе с камерой покрылся коркой льда. Неуютно, мягко говоря. Нередко приходится залезать в совсем уж неприятные места, где нечем дышать от ядовитых испарений или радиационный фон превышает разумный предел. Но что поделаешь!
Н.Б. Как много сотрудников работает в группе?
Е.У. Вообще-то у нас два оператора, но некоторые наши сотрудники, волонтеры могут снимать и сами – мы все учимся оперативным съемкам.
Н.Б. Вы работаете командой? Одни и те же члены группы могут и снимать, и монтировать, и писать текст? Или вы в группе четко разделяете функции, каждый отвечает за свою работу?
Е.У. Так как нас очень мало, приходится заниматься всем: организовывать выезд, таскать, снимать, перегонять, монтировать, озвучивать, писать музыку и тексты… Хотя, конечно, некое разделение труда стараемся соблюдать… не всегда получается.
Н.Б. Участвуют ли Ваши фильмы в фестивалях?
Е.У. Участвуем, конечно. Наши фильмы были на фестивалях в Ханты-Мансийске, Иркутске, Милане, Ереване, Питере, Москве, Кызыле… Не могу похвастаться значимыми наградами, да это не главное.
Н.Б. Бываете ли сами на фестивалях?
Е.У. Стараюсь, хотя большая проблема, как и у всех, деньги на билет и особенно – время! С ним совсем плохо, постоянно где-то что-то происходит, все это требует внимания, присутствия. Так что не так часто, как хотелось бы, удается общаться с коллегами из других регионов, стран.
Н.Б. Общаетесь ли Вы с профессиональными кинематографистами на тех же фестивалях экологических фильмов?
Е.У. Вот-вот, в основном, на фестивалях и общаемся – в этом их главная ценность.
Н.Б. Как и где Вы распространяете фильмы?
Е.У. В первую очередь стараемся использовать их как инструмент экологического образования. Выкладываем репортажи на наш сайт и в ЖЖ, фильмы, сюжеты, клипы размещаем на видеоканале – http://www.youtube.com/user/GreenpeaceRussia. Конечно, раздаем желающим, рассылаем по школам, показываем на разных семинарах, конференциях, отдаем в заповедники… Вот и «Зеленому спасению» тоже с удовольствием передали. Надеюсь, они вам пригодились.
Н.Б. Конечно. Да, мы не раз показывали Ваши фильмы в клубе «Зеленый объектив», на встречах, где рассказываем о деятельности экологических организаций. Есть ли у Вас специальное образование?
Е.У. У меня два образования: журналист и эколог. А профессии документалиста не перестаю учиться самостоятельно и при помощи маститых коллег – на киношколах, фестивалях, на съемках с товарищами.
Н.Б. Как к Вашей деятельности относятся профессионалы? Приходилось ли Вам слышать их мнение?
Е.У. Глубокой критики не приходилось читать или слышать. Вообще я как-то не задумывался об этом. Хотя, наверняка, следовало бы. Конструктивная критика помогает.
Н.Б. Кто сегодня в России из профессионалов занимается съемками природы? Эта специализация и ранее была редкой, а сегодня вряд ли кто-то выделяет средства на фильмы о природе, острые экологические темы…
Е.У. Сейчас из известных мастеров никто этим не занимается. По сути, это направление в страшном загоне. Осталось немного энтузиастов в регионах, которые пытаются хотя бы сохранить то, что осталось. Какие-то архивы, творческие наработки, идеи. Они сами, часто за свой счет, ездят в экспедиции, снимают, делают фильмы. В общем, все на голом энтузиазме.
С ребятами из регионов мы общаемся, стараемся что-то придумать… Хорошо, что еще есть экологические фестивали, а то совсем бы все рухнуло. А что до средств, так практически только заграница позволяет как-то выжить – им наша природа интересна, а нашим властям как-то все это… как бы помягче выразиться… им интересны «уставшие от светила» и прочие сомнительные проекты, которые можно представить как патриотические, конструктивные, направленные на повышение имиджа и прочего. Природа и пропаганда не уживаются, так что сами делайте вывод.
Н.Б. Предполагаю, что у Вас немалый архив материалов, снятых в самых разных уголках России? И, судя по титрам, тесные связи с региональными студиями, например, «Зов тайги».
Е.У. Да, архив большой и, что самое необычное в наше время, – бесплатный для «просителей». Наши операторы работали в Калининграде и Новороссийске, в Адыгее и Коми, под Норильском и Челябинском, в байкальской тайге и Приморье… даже на острове Врангеля. И конечно, мы дружим со многими региональными студиями, кинематографистами – к примеру, с Димой Шпиленком из Брянска, Сережей и Аней Марковыми из Иркутска, Геной Шаликовым из Владивостока… Это просто жизненно необходимо.
Н.Б. Как Вы оцениваете вклад своих товарищей в дело защиты природы?
Е.У. Если коротко – преклоняюсь, низкий им поклон!
Н.Б. Не опускаются ли у Вас от отчаяния руки?
Е.У. Чуть не каждый вечер опускаются, а с утра опять поднимаю и вперед. А куда деваться? Кто, если не мы? Не люблю громкие слова, не доверяю неприкрытому энтузиазму, но на самом деле чувствуешь ответственность. И вроде хочется иногда, в тяжелый момент, все бросить, но нельзя, поднять-то пока некому!
Н.Б. Какую аппаратуру Вы используете, какая у Вас камера, оптика?
Е.У. Снимаем на цифру. Есть несколько потрепанных камер и оптика. Не буду рекламировать фирму, скажу только, что главная камера со сменной оптикой, хотя и не дорогая. Знатоки сами поймут, о какой идет речь.
Н.Б. Все ли из задуманного получается?
Е.У. Из задуманного получается процентов двадцать: не хватает людей, времени, денег, аппаратуры. Если вникнуть в процесс поглубже, понимаешь, что производство даже самого простого сюжета требует много сил… и, к сожалению, денег. Обычно бывает, что когда мало времени и людей, то можно решить проблему деньгами. И наоборот, когда мало денег, но есть время и люди, то возможности увеличиваются. А вот когда нет ни денег, ни людей, ни времени… тут уже сложно.
Но, по большому счету, мы довольны тем, что у нас есть, хотя всегда хочется немного большего, лучшего.
Н.Б. Сколько уже на Вашем счету фильмов, социальных роликов? Как Вы сами определяете вид, жанр видеосюжета, фильма, который создаете…
Е.У. Ну, вопрос… Как же их сосчитать. Если примерно: 23 фильма, около 50 клипов, и примерно 70 различного рода репортажей, зарисовок. Жанр стараюсь не определять, хотя каждая работа в процессе выполнения стремится в рамки того или иного жанра. Это даже подсознательно может происходить.
К счастью, мы не связаны корпоративными, профессионально-техническими нормами и правилами. Так что нам легче думать больше о содержании, нежели о форме. Хотя, нужно понимать, что они не должны конфликтовать между собой. Знаете, как приятно иногда подумать – я же никогда не делал «заказух», «джинсы». Любой художник меня поймет.
Н.Б. Есть ли среди них фильмы (сюжеты), сделанные для души?
Е.У. Конечно! К примеру, «Осенний вальс», «Год Байкала», «Зов горячей травы»… Если честно, таких душевных «порывов» много. Я же говорю – нам страшно повезло, что стремление души во многом совпадает с рабочими задачами.
Желаю каждому такого счастья.
Н.Б. Благодарю Вас за искренность и понимание.
С наилучшими пожеланиями Надежда Беркова.